НАТАЛЬЯ ЛАПИНА
Про такие истории, похожие на сказку, любят снимать кино в Голливуде. Маленькую девочку из Нижнего Новгорода с большим буратинским ртом и тощими коленками запирают за каждую провинность в темном чулане, в перспективе — жизнь на нищенскую зарплату провинциальной актрисы...
Но тут начинается Волшебство, и… девочка становится красавицей, попадает в Голливуд, где за ней ухаживают Джек Николсон и Микки Рурк! Это ли не счастливый конец, но…
К первому курсу театрального училища «гадкий утенок» превратился в статную волжанку с пышной русой косой до пояса. В это время в Нижнем Новгороде снимали многосерийный фильм по роману Максима Горького «Клим Самгин», и меня, первокурсницу, заметили и пригласили на одну из главных ролей. После выхода фильма стали узнавать на улицах — я стала местной звездочкой. А когда снялась в роли Пышки, земляки стали мною гордиться. Кстати, на съемках фильма «Руанская дева по прозвищу Пышка» случай свел меня с Сашей Абдуловым, из-за которого когда-то я собралась в театральный.
— Каким образом? Вы были знакомы?
— Я влюбилась в него еще будучи школьницей, посмотрев «Обыкновенное чудо». Его романтический Медведь снился мне каждую ночь. И вдруг вижу по всему городу афиши — «Гастроли спектакля «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». Один из исполнителей главных ролей — А. Абдулов». Боже мой! Я срочно купила голубой атласной ткани и две недели строчила себе платье на старой швейной машинке. А чтобы Абдулов меня как следует разглядел, задумала план: после спектакля под овации зала преподношу ему букет — и моя неземная красота сразит его наповал! Между прочим, на цветы столичной звезде пришлось копить долго, откладывая деньги за завтраки. Спектакль имел бешеный успех, я бежала к Абдулову через всю сцену как на крыльях. А он схватил букет как веник, да еще и рукой меня отодвинул: мол, ну кто там следующий? От обиды я проревела всю ночь. Наутро решила: «Вот поступлю в театральный! Тогда-то с тобой поквитаюсь».
— Словом, поклялись, что он за вами еще побегает?
— И еще как бегал! Как я уже говорила, мы встретились спустя годы в Лиепае, на съемках «Пышки». Жили в Лиепае три месяца в гостинице. У нас была веселая компания: Абдулов, Ярмольник, режиссер фильма Гинзбург и его ассистент. Саша сразу же стал за мной ухаживать, конечно же не узнав во мне ту долговязую девчонку в нелепом платье с оборками. Когда же я рассказала о своей детской травме, он посмеялся: «Знаешь, сколько таких девчонок за мной бегало? Разве всех упомнишь?» Роман наш был довольно коротким. Я очень быстро в Саше разочаровалась: уж очень он много пил… Стоило узнать его поближе, как все детские фантазии о принце растаяли: «Надо же! И это из-за него я в театральный поступила!» Кстати, с тех пор в моей жизни так и повелось: влюблюсь в киношного героя, мечтаю о нем, а стоит познакомиться поближе — все как рукой снимет… Принцы только в кино, поверьте!
— Чем же закончился ваш роман с Абдуловым?
— О-о! Страшным скандалом. Помню, он ночью ломился в мой номер, чуть дверь не вышиб. Я не пускала: «Саша, иди проспись. Тебе надо протрезветь. Я не хочу тебя видеть!», а он орал как бешеный: «Открой! Не то я тебя вычеркну!» Не знаю, что имелось в виду, видимо, список его обожательниц. Выпив, он совершенно сатанел! А я была уже не той робкой школьницей из Нижнего, которая мечтает хоть пальцем дотронуться до звезды Саши Абдулова. У меня был выбор…
— Вы имеете в виду роман с Борисом Немцовым, будущим губернатором Нижнего Новгорода?
— Боря был моей первой любовью. Тогда Боря, блестяще закончив университет, работал в НИИ радиофизики научным сотрудником. У меня до сих пор в книжечке записан его рабочий телефон с добавочным номером. А я училась на первом курсе. Встретились мы случайно. На съемочной площадке «Клима Самгина» объявили перерыв, и я пошла в парк. Хорошо помню: на мне была розовая шляпка. Спустя годы я даже написала песню, посвященную Боре: «Я не знаю, осталось ли что-то от девочки в розовой шляпке, которую ты любил, когда ей было всего восемнадцать…»
Я сидела на лавочке перед теннисным кортом и читала книгу. Не знаю почему, но с интересом поглядывала в сторону стройного кудрявого парня, который бегал по корту и ловко отбивал мячи. Он так красиво играл в теннис! Я подошла поближе, да так и простояла всю игру за заборчиком, не сводя с него глаз. Стою и двинуться не могу. И я его выстояла! Молодой человек меня заметил, подошел и сказал фразу, которая меня крайне озадачила: «Девушка, у вас очень информативный взгляд!»
Боря был настолько интересен и умен, что я сразу же потеряла голову. В нашем городе мужики любили часами торчать у пивного ларька, сдувая пену с пива, и материться, а он разительно отличался от местной публики.
С того дня мы стали неразлучны. Днем Боря забирал меня с лекций, и мы мчались в его однокомнатную хрущевку, где он жил с мамой. Не знаю, где был Борин папа, он об этом никогда не говорил. Его мама работала детским врачом и целыми днями пропадала в поликлинике. Нам это было на руку! Помню, мы все время от кого-то прятались, куда-то убегали. Навязчивой идеей стала проблема — где бы нам уединиться. Времена-то советские, снимать отдельное жилье было невозможно. Однажды Боря напросился со мной к другу на ночевку. Какое же это было счастье!
Отношения были очень страстными. Достаточно было было дотронуться до моей руки, как я мгновенно переставала что-либо соображать. Мне хотелось только одного… Думаю, Боря думал о том же. Можно сказать, мы не вылезали из постели. Планов никаких не строили, клятв не давали, жили одним днем. Я слишком молода, он физик с мизерной зарплатой. Разве у нас есть будущее?
— Борис, наверное, на машине подъезжал на зависть однокурсницам?
— Что вы! Мы ездили на троллейбусе. Машины у него не было, а вот зависть подруг как раз присутствовала. Поэтому я и старалась Борю никому не показывать. Однажды, так получилось, мы забежали на минуточку ко мне домой. Мама, к счастью, была трезва и накормила нас борщом. Она вопросов лишних не задавала, ей было все равно. Я давно росла сама по себе. У меня никогда не было близких отношений с матерью, поэтому делиться с ней сокровенным я не считала нужным. «Это мой приятель…» — и все. Понравился ей Боря или нет, не знаю, но как-то она сказала: «Твой-то поджидал тебя сегодня на лавочке у дома. Гляжу, сидит в красном спортивном костюме и ногой качает!»
— Вы сказали, «мама была трезва», а что, обычно бывало наоборот?
— Моя мать пьет... И пьет сильно. Я боролась с этим с детства, но, к сожалению, ничего поделать не могла. Вот уже десять лет шлю маме деньги на лечение, а она на них покупает водку. Приезжаю из Лос-Анджелеса домой и каждый раз, глядя на маму, плачу. От нее, прежде необыкновенной красавицы, ничего не осталось. Смотреть страшно… Это моя незаживающая рана. В последний приезд я даже сказала маме: «Наверное, я больше сюда не приеду…» Больно смотреть, как родной человек себя убивает…
Мама у меня была до семи лет. А потом понеслось… Когда умер дедушка, ее отец, я боялась идти на его похороны. Он для меня был чудищем из страшной сказки.
— Почему?
— Сколько себя помню, я жила в маленьком деревянном домике у деда с бабушкой. На коленях умоляла мать не отдавать меня дедушке, но ей было некогда детьми заниматься: гости, компании… А дедушка за малейшую провинность закрывал меня в темном сыром чулане с крысами. Я плакала от страха, забившись в углу, а дед еще и свет специально выключал, чтобы воспитание подействовало сильнее. Бабушка была у него под каблуком, всю жизнь безропотно рожала ему детей — восемь! — и ничего не могла поделать с его жестокостью…
Вырастил меня папа: готовил еду, стирал мое белье, мыл в ванной, пока не подросла, гладил форму. А мама пила водку с гостями, читала стихи и завешивала стеклянную дверь на кухню полотенцем, чтобы соседи не заметили самогонный аппарат. Однажды я в знак протеста врезала замок в нашу с сестрой детскую. Мне тогда исполнилось четырнадцать, и я уже могла дать отпор. Мама была не только пьющим, но и творческим человеком: она писала стихи и, выпив, жаждала аудитории, чаще всего ночью. Как-то стала к нам ломиться, а дверь на замке, так она вышибла дверь топором. Могла ворваться и в ярости искромсать в клочья платье, которое сестра шила ко дню рождения! Я всегда завидовала одноклассникам. Придешь к ним в гости, а там на уютной кухне хлопочет добрая мама, пахнет пирогами, и все пьют чай, а не водку…
— Может, вам надо было быстрее вырваться из дома, например, выйти замуж за Немцова?
— Наверное... Только, думаю, мы скоро разбежались бы, возненавидев друг друга. Мы еще не были готовы к браку… Не скрою, замуж за Борю я, конечно, хотела. А какая девчонка не мечтает о фате! Но стоило на секунду задуматься: где и на что жить, как желание тут же пропадало. Пожалуй, сильнее всего мне хотелось посмотреть мир. Что я видела в Нижнем? Блочная многоэтажка, мат-перемат кругом и пьянки-гулянки дома… Дедовский чулан мне до сих пор в кошмарах снится. Наверное, поэтому предложение режиссера Игоря Владимирова уехать в Питер стало для меня спасательным кругом. В театре «Ленсовета» я проработала года два. Владимиров выхлопотал для меня прописку и комнату в центре, я играла главные роли с Мишей Боярским, снималась в кино, но… ко мне прицепились гэбэшники, стали вербовать. Требовали рассказывать про коллег, без конца названивали домой: «Если откажетесь, будут проблемы. Вам перекроют кислород!» Мне стало так страшно, я боялась заходить в темный подъезд. Поэтому когда предложили поработать в Германии, я бежала туда сломя голову…
— Борис вас не отговаривал уезжать из Нижнего Новгорода?
— Нет, он легко отпустил меня. Никогда не держал. И ни к кому не ревновал. Боря не тот человек… В меня сильно был влюблен мой однокурсник Саша Гронский. Однажды выхожу из училища, вдруг кто-то накидывает мне на голову черный мешок и силой запихивает в машину. От страха я закричала. «Это похищение!» — говорит мне кто-то прямо в ухо и смеется. Мешок сдернули, смотрю — Саша! «Чего ты испугалась, это же шутка!» А у меня от такой «шутки» чуть сердце не разорвалось. С этого момента я стала его сторониться.
На выпускном вечере в училище Гронский от меня не отходил: «Давай уйдем вместе. Я тебя люблю». Вначале я отшучивалась, потом честно сказала: «Прости, но я люблю другого». Его как током уд
Адрес сайта: www.nlapina.com
